Chiaroscuro

Исследуя угрюмым оком
ваш стройный стан и гордый лик,
я мысленно в прыжке жестоком
вас в парке под кустом настиг.
Я оторвал вам клок рубашки,
вы рвали волосы мои.
Белели под луной ромашки,
и заливались соловьи.
Вы крикнули: "На помощь, люди!"
и всё заухало окрест,
а я хватал зубами груди,
перекусив нательный крест.
Вы извивались, вы рыдали,
когда ж блеснул во тьме мой нож,
вы мой порыв не разгадали,
вскричав: "Живую не возьмешь!"
Но я не стал вас резать, дуру,
я просто джинсы вам вспорол
и, ухватив за шевелюру
и наземь бросив, поборол.
И вы безжизненно лежали,
пока вершил я грязный акт,
одни ресницы лишь дрожали
моим телодвиженьям в такт...
Я мрачные прогнал картины,
встряхнув кудрявой головой,
и шагом модного мужчины
зацокал к вам по мостовой.
Все было просто и банально:
я отпустил вам комплимент,
сострил над кем-то встречным сально
и вы растаяли в момент.
Еще три дня - концерт Шопена,
кафе, балет и Дом кино -
и в вашей ванной, вздыбив пену,
целуемся и пьём вино.
И вот лежим на мягком ложе,
по радио играет Глюк.
Но что я слышу - Боже, Боже! -
из уст нежнейшей из подруг!
"А знаешь, милый, я мечтала,
чтоб встретились мы где-нибудь
в лесу, чтоб я тебя не знала,
а ты вдруг - цап меня за грудь!
Стал в клочья рвать мою рубашку,
стянул мне джинсы, а затем..."
Я строго глянул на милашку
и, подойдя к одной из стен,
помадой вывел на обоях:
"Все бабы шлюхи и дерьмо".
И с той поры у вас в покоях
не отражаюсь я в трюмо. В.Степанцов