Привет, Гость ! - Войти
- Зарегистрироваться
Персональный сайт пользователя Chiaroscuro : Chiaroscuro .www.nn.ru  
пользователь имеет статус «трастовый»
портрет № 236021 зарегистрирован более 1 года назад

Chiaroscuro

она же кларимонда по 13-05-2014
она же Сиверга по 19-06-2012
она же Долорес Клэйборн по 25-12-2011
она же Кларимонда по 28-09-2011
Портрет заполнен на 56 %

Отправить приватное сообщение Добавить в друзья Игнорировать Сделать подарок


    Статистика портрета:
  • сейчас просматривают портрет - 0
  • зарегистрированные пользователи посетившие портрет за 7 дней - 1
Блог   >  

Повесть о Ходже Насреддине. Л.Соловьев. Часто, в последнее время, натыкаюсь на цитаты из этой книги, немного видоизмененные, но все-таки.)

  07.06.2018 в 15:29   111  
- Зачем вам знать мое имя? Истинная добродетель не нуждается в славе, что же касается молитв, то у аллаха есть много ангелов, извещающих его о благочестивых поступках... Если же ангелы ленивы и нерадивы и спят где-нибудь на мягких облаках, вместо того чтобы вести счет всем благочестивым и всем богохульным делам на земле, то молитвы ваши все равно не помогут, ибо аллах был бы просто глуп, если бы верил людям на слово, не требуя подтверждения от доверенных лиц.

- Этот ишак -- не простой ишак! -- Объявил Ходжа Насреддин. -- Он принадлежит самому эмиру. Однажды эмир позвал меня и спросил: <<Можешь ли ты обучить моего любимого ишака богословию, чтобы он знал столько же, сколько я сам?>> Мне показали ишака, я проверил его способности и ответил: <<О пресветлый эмир! Этот замечательный ишак не уступает остротой своего ума ни одному из твоих министров, ни даже тебе самому, я берусь обучить его богословию, и он будет знать столько же, сколько знаешь ты, и даже больше, но для этого потребуется двадцать лет>>. Эмир велел выдать мне из казны пять тысяч таньга золотом и сказал: <<Бери этого ишака и учи его, но клянусь Аллахом, если через двадцать лет он не будет знать богословия и читать наизусть Коран, я отрублю тебе голову!>>
- Ну, значит, ты заранее можешь проститься со своей головой! -- воскликнул чайханщик. -- Да где же это видано, чтобы ишаки учились богословию и наизусть читали Коран!
- Таких ишаков немало и сейчас в Бухаре, -- ответил Ходжа Насреддин. -- Скажу еще, что получить пять тысяч таньга золотом и хорошего ишака в хозяйство -- это человеку не каждый день удается. А голову мою не оплакивай, потому что за двадцать лет кто-нибудь из нас уж обязательно умрет -- или я, или эмир, или этот ишак. А тогда поди разбирайся, кто из нас троих лучше знал богословие!

Однажды в Багдаде шел Ходжа Насреддин по базару и вдруг услышал шум и крик, доносившийся из харчевни. Он заглянул в харчевню и видит, что толстый краснолицый харчевник трясет за шивоврот какого-то нищего и требует денег, а нищий не хочет платить.
<<Что за шум? -- спрашивает Ходжа Насреддин. -- Что вы не поделили?>>
<<Вот этот бродяга, -- закричал в ответ харчевник, -- этот презренный оборванец и жулик зашел сейчас в мою харчевню, вынул из-за пазухи лепешку и долго держал ее над жаровней, пока лепешка не пропиталась насквозь запахом шашлыка и не стала от этого вдвое вкуснее. Потом этот нищий съел лепешку, а теперь не хочет платить!>>
<<Это правда?>> -- строго спросил Ходжа Насреддин у нищего, который не мог от страха вымолвить слова и только кивнул в ответ головой.
<<Нехорошо, -- сказал Ходжа Насреддин. -- Очень нехорошо пользоваться бесплатно чужим добром>>.
<<Ты слышишь, оборванец, что тебе говорит этот почтенный и достойный человек!>> -- обрадовался харчевник.
<<У тебя есть деньги?>> -- обратился Ходжа Насреддин к нищему. Тот молча достал из кармана последние медяки. Харчевник уже протянул свою жирную руку за ними.
<<Подожди, о почтенный! -- остановил его Ходжа Насреддин. -- Давай-ка сначала сюда свое ухо>>.
И он долго звенел зажатыми в кулаке деньгами над самым ухом харчевника. А потом, вернув деньги нищему, сказал:
<<Иди с миром, бедный человек!>>
<<Как! -- закричал харчевник. -- Но я не получил платы!>>
<<Он заплатил тебе полностью, и вы в расчете, -- ответил Ходжа Насреддин. -- Он нюхал, как пахнет твой шашлык, а ты слышал, как звенят его деньги>>.

Ходжа Насреддин смотрел на неё с грустной и доброй усмешкой. Кто бы мог узнать в этой толстой крикливой женщине с красным лицом прежнюю Гюльджан? Но у Ходжи Насреддина было двойное зрение, и он, когда хотел, мог смотреть на свою любимую жену глазами сердца и видеть её прежней.

В доме у ростовщика Джафара стояли двенадцать запечатанных горшков, полных золота, ему же хотелось иметь непременно двадцать. Но судьба, словно бы нарочно, с целью предостеречь неопытных и доверчивых простаков, отметила Джафара печатью необыкновенного шельмовства: ему приходилось употреблять много усилий, чтобы завлечь в свои сети новую жертву; горшки его наполнялись медленнее, чем он бы хотел. "Ах, если бы я мог избавиться от моего уродства! -- мечтал он. -- Тогда люди не разбегались бы, завидев меня, относились бы ко мне с доверием и не подозревали коварства в моих речах. И мне тогда было бы много легче обманывать, и мои доходы умножились бы несравненно".
Когда по городу разнесся слух, что новый эмирский мудрец Гуссейн Гуслия проявил необычайное искусство в исцелении болезней, ростовщик Джафар, захватив корзину с богатыми подарками, явился во дворец к Арсланбеку.
Арсланбек, заглянув в корзину, выразил полную готовность услужить:
-- Ты пришел как раз вовремя, почтенный Джафар. Наш повелитель пребывает сегодня в счастливом расположении духа, я надеюсь, что он не откажет тебе.
Эмир выслушал ростовщика, принял подарок, золотую шахматную доску с белыми полями из слоновой кости, и приказал позвать мудреца.
-- Гуссейн Гуслия, -- сказал он, когда Ходжа Насреддин преклонил колени перед ним. -- Вот этот человек, ростовщик Джафар, -- наш преданный раб, имеющий заслуги перед нами. Повелеваем тебе немедленно исцелить его от горба, хромоты, бельма и прочих уродств.
И эмир отвернулся в знак того, что не желает слышать никаких возражений. Ходже Насреддину оставалось только поклониться и выйти. Следом выполз ростовщик, влача, подобно черепахе, свой горб.....
......-- Разденься, Джафар, и трижды обойди вокруг костра, -- сказал Ходжа Насреддин. Он все еще не придумал достойного способа и выигрывал время. Лицо его было озабоченным.
Родственники наблюдали в безмолвии. Ростовщик ходил вокруг костра, словно обезьяна на цепи, болтая руками, свисавшими почти до колен.
Лицо Ходжи Насреддина вдруг прояснилось. Он облегченно вздохнул и, откинувшись, расправил плечи.
-- Дайте мне одеяло! -- сказал он звучным голосом. -- Джафар и все остальные, подойдите ко мне!
Он выстроил родственников кольцом, а ростовщика посадил в середине на землю. Потом он обратился к ним со следующими словами:
-- Сейчас я накрою Джафара этим одеялом и прочту молитву. А все вы, и Джафар в том числе, должны, закрыв глаза, повторять эту молитву за мной. И когда я сниму одеяло, Джафар будет уже исцелен. Но я должен предупредить вас об одном необычайно важном условии, и если кто-нибудь нарушит это условие, то Джафар останется неисцеленным. Слушайте внимательно и запоминайте.
Родственники молчали, готовые слушать и запоминать.
-- Когда вы будете повторять за мною слова молитвы, -- раздельно и громко сказал Ходжа Насреддин, -- ни один из вас, ни тем более сам Джафар, не должен думать об обезьяне! Если кто-нибудь из вас начнет думать о ней или, что еще хуже, представлять ее себе в своем воображении -- с хвостом, красным задом, отвратительной мордой и желтыми клыками -- тогда, конечно, никакого исцеления не будет и не может быть, ибо свершение благочестивого дела несовместимо с мыслями о столь гнусном существе, как обезьяна. Вы поняли меня?
-- Поняли! -- ответили родственники.
-- Готовься, Джафар, закрой глаза! -- торжественно сказал Ходжа Насреддин, накрывая ростовщика одеялом. -- Теперь вы закройте глаза, -- обратился он к родственникам. -- И помните мое условие: не думать об обезьяне.
Он произнес нараспев первые слова молитвы:
-- Мудрый аллах и всеведущий, силою священных знаков Алиф, Лам, Мим и Ра ниспошли исцеление ничтожному рабу твоему Джафару.
-- Мудрый аллах и всеведущий, -- вторил разноголосый хор родственников.
И вот на лице одного Ходжа Насреддин заметил тревогу и смущение; второй родственник начал кашлять, третий -- путать слова, а четвертый -- трясти головой, точно бы стараясь отогнать навязчивое видение. А через минуту и сам Джафар беспокойно заворочался под одеялом: обезьяна, отвратительная и невыразимо гнусная, с длинным хвостом и желтыми клыками, неотступно стояла перед его умственным взором и даже дразнилась, показывая ему попеременно то язык, то круглый красный зад, то есть места наиболее неприличные для созерцания мусульманина.
Ходжа Насреддин продолжал громко читать молитву, и вдруг остановился, как бы прислушиваясь. За ним умолкли родственники, некоторые попятились. Джафар заскрипел под одеялом зубами, ибо его обезьяна начала проделывать совсем уж непристойные штуки.
-- Как! -- громовым голосом воскликнул Ходжа Насреддин. -- О нечестивцы и богохульники! Вы нарушили мой запрет, вы осмелились, читая молитву, думать о том, о чем я запретил вам думать! -- Он сорвал одеяло и напустился на ростовщика: -- Зачем ты позвал меня! Теперь я понимаю, что ты не хотел исцеляться! Ты хотел унизить мою мудрость, тебя подучили мои враги! Но берегись, Джафар! Завтра же обо всем будет известно эмиру! Я расскажу ему, что ты, читая молитву, нарочно с богохульными целями все время думал об обезьяне! Берегись, Джафар, и вы все берегитесь: это вам не пройдет даром, вы знаете, какое полагается наказание за богохульство!
А так как за богохульство действительно полагалось очень тяжелое наказание, то все родственники оцепенели от ужаса, а ростовщик начал что-то лепетать, стараясь оправдаться. Но Ходжа Насреддин не слушал; он резко повернулся и ушел, хлопнув калиткой...
Вскоре взошла луна, залила всю Бухару мягким и теплым светом. А в доме ростовщика до поздней ночи слышались крики и брань: там разбирались, кто первый подумал о обезьяне...

Ты -- укрыватель, эмир, прикажи отрубить себе голову!